Джессика Лэнг: женщина может передумать

Она начинала в образе миленькой блондинки, способной только громко кричать в кулаке Кинг-Конга. А стала иконой большого кино. Иконы не нуждаются в омоложении, даже когда разменивают седьмой десяток.

Еще совсем недавно Джессика Лэнг с возмущением говорила о пластической хирургии и косметологии: «Ненавижу эту ужасную промывку мозгов. Косметические компании учат никогда не довольствоваться тем, что у тебя есть. Люди разучились ценить свою красоту! Я внушаю своим дочерям, что они хороши и красивы сами по себе, без следования каким-то образцам»…
Но потом все изменилось.

Пако. 43 года назад

В университете Миннесоты не было более популярной студентки, чем блондиночка Джесс. Странно: она решительно ничем не выделялась в толпе своих ровесниц. Хорошенькая — но кто не хорош собой в 19 лет, когда все еще так свежо, где надо — тонко, где надо — наполнено?

А Джессика, кроме того, была болезненно застенчивой. Это у нее с детства и очень мешало при образе жизни, которую вела ее семья. Отец-коммивояжер перевозил жену и дочь с места на место, из штата в штат. Поляк по национальности и цыган по натуре, он путешествовал уже не столько по работе, сколько по страстному желанию быть в дороге и не знать, что там дальше, за поворотом…

Сменившая восемнадцать школ Джессика впитала эту страсть. И всю жизнь потом горела желанием заглянуть за горизонт, раздвинуть границы дозволенного, умчаться куда-то далеко и познать неведомое.

Она страстно интересовалась людьми, но очень стеснялась привлекать к себе внимание. В борьбе с собой прошла ее юность. Университет Миннесоты стал первым место, в котором она задержалась на полтора года. На факультете живописи любили необычных людей и парадоксальные взгляды. Поэтому белокурая «цыганка» пришлась здесь ко двору. Кроме того, красавица Джесс отлично рисовала. К ее мнению прислушивались, ее звали на студенческие вечеринки и диспуты.

А она старалась бывать там, где был Пако — так друзья называли молодого художника Франциско Гранде. В противоположность Джессике, его волосы были угольно черны, глаза — как ночь, ресницы — как смоляные стрелы. И если финские корни матери Джесс не давали прорваться ее польскому гонору наружу, то испанский темперамент Пако не сдерживался ничем. Он громко заявлял о своих принципах: черпать жизнь огромными ложками, пожирать пространство, дарить любовь, пробовать все, что предлагает мир — любой опыт хорош. Джессика пошла за ним, как за учителем.

Но сначала они поженились. Странно — для хиппи, к которым примкнула парочка, официальное оформление отношений не имело значения, даже, напротив, считалось буржуазным пережитком. Но Пако хотел быть уверен, что его тихая белая лилия с гибкой талией и тонкой, прозрачной фарфоровой кожей никуда от него не денется. Джесс действительно напоминала цветок: аромат ее личности раскрывался постепенно, окутывал, дурманил и уже не отпускал. То, что начиналось, как студенческая интрижка, стало настоящей страстью. Она была из тех женщин, что становятся соратницами вождей, их правой рукой, самыми преданными последователями. Однажды они погрузили в его старенький пикап немного вещей первой необходимости, краски, кисти, холсты и объехали всю Северную и Южную Америку, останавливаясь в дружественных колониях хиппи, участвуя в антивоенных манифестациях и рок-концертах. Прерванный курс учебы их не беспокоил. В конце шестидесятых самым важным завоеванием была свобода — передвигаться, высказываться, любить... Они спали на земле и редко умывались — здоровья и красоты вдоволь давала молодость.

— Я не прелесть, — ответила громко. — Я — любимая девушка Кинг-Конга.
Он громко засмеялся.

Михаил. 35 лет назад

— Что это за прелесть? — услышала она за спиной и резко обернулась. В центре компании самых блестящих людей Нью-Йорка стоял человек, которого не могла забыть с первого увиденного выступления на балетной сцене. Русский эмигрант Михаил Барышников произвел фурор в избалованном Нью-Йорке. Его невиданные грация и пластика, скандальный ореол невозвращенца, а главное, — ярко выраженная гетеросексуальность, столь редкая в мире балета, разворошили муравейник американских «невест». Джессика знала, что Михаил любвеобилен, что сама Лайза Миннелли уже пала жертвой его очарования, и что не было более популярного персонажа среди цыпочек культового клуба «Студио 54»…

И все же позволила проникнуть в самую душу пронзительным голубым глазам — смеющимся и взволнованным одновременно.

— Я не прелесть, — ответила громко. — Я — любимая девушка Кинг-Конга.
Он громко засмеялся.

За минувшие восемь лет в ее жизни изменилось многое — очень многое. Два года путешествий с Пако заставили Джесс повзрослеть. Она узнала многое из того, о чем, может, и знать не следовало. Одно время они с мужем увлекались наркотиками и свободной любовью. И если Джесс легко могла обходиться без того и другого, с Пако все было гораздо серьезнее. Ей быстро наскучили хиппи, которые, как оказалось, ни к чему не стремились на самом деле, и чей протест быстро вырождался в инфантилизм. Джесс поняла, что многие из них прячутся от жизни, не желая нести ответственности ни за что. И Пако оказался таким же: много громких слов и ноль реальных действий. А ей хотелось знать, зачем она живет, и творить, и расти, и совершенствоваться.

И она не могла смириться с тем, что муж ей изменяет — открыто, с полной убежденностью в своем на то праве. «Мы не принадлежим друг другу, — вещал он. — Это издержки твоего буржуазного воспитания».

«Мы не принадлежим друг другу, — вещал он. — Это издержки твоего буржуазного воспитания».

Джесс уехала в Париж, потому что вдруг увлеклась пантомимой, много занималась у прославленного мима Этьена де Круа. Она по-прежнему стеснялась говорить на публике, но вот язык тела и пластики привлек ее своей целомудренностью и однозначностью — либо тебя понимают, либо нет. Париж ей нравился своим… равнодушием. Здесь никому не было дела до нее, она ходила по улочкам, словно невидимка, наслаждаясь собственным молчанием: во Франции не любят английского языка…

А потом Пако позвал ее в Нью-Йорк. У него начались проблемы со здоровьем, с глазами, и Джесс не могла оставить его одного, хотя не чувствовала к мужу уже ничего, кроме жалости. Нью-Йорк показался ей холодным и враждебным городом. Здесь все было подчинено какой-то невероятной страсти прожигать жизнь. Все «клубились» до утра в самых модных местах, потом спали до вечера, потом взбадривали себя разными препаратами и вновь шли танцевать и пить. В богемной тусовке все друг друга знали, все со всеми спали, и надо было постараться, чтобы стать своей в этой среде.

Джессике не хотелось стараться. Она молчала неделями и месяцами, и выглядела совершеннейшей букой, пока одна из новых знакомых не привела ее в студию современного танца. С этого момента что-то сдвинулось в ее душе. Джесс стала брать уроки танца и актерского мастерства, которые помогли ей раскрепоститься, а днем работала официанткой. Точеная фигурка и очаровательное личико помогли ей позже найти работу модели. Пако почти ослеп к тому времени, и им очень нужны были деньги. Поэтому Джесс, не задумываясь, согласилась сыграть «кричащую куклу» в руке гигантской обезьяны. Режиссер Дино Де Лаурентис увидел ее фото в каталоге модельного агентства. Ему было нужно новое лицо.

Критики камня на камне не оставили и от фильма, и от игры дебютантки. И Джесс решила никогда больше не сниматься в кино, хотя ей очень понравилось работать на площадке. Она постаралась забыть о неудачном опыте.

А тут вдруг сама взяла и напомнила этому синеглазому русскому о своем позорном кинематографическом опыте. Но он почему-то не отвернулся с презрением, хотя его собственное искусство было искусством с большой буквы, без всяких скидок и оговорок. Напротив, в тот вечер больше не отходил от нее, заглядывал в глаза, целовал руки. А у нее кружилась голова.

Боб. 32 года назад

— Ты дрянь! — вопил Пако, когда она приходила домой под утро. — Стерва! Где ты шлялась?
— Я тоже рада тебя видеть, милый, — Джессика улыбалась.

Она сама не заметила, как дурман Нью-Йорка окутал и ее. Бедный Пако, это была его атмосфера, его любимая среда обитания, но, бедный инвалид, он не мог в полной мере насладиться прелестями свободы. И поведение жены — бледная копия его поведения — выводила его из себя. Дома был ад — Джесс не могла оставить больного мужа, но и выносить все эти оскорбления не было сил. Особенно сейчас, когда губы распухали от поцелуев любовника, а в ушах звучали его слова, сказанные с волнующим русским акцентом. Поэтому она старалась бывать дома как можно реже, обеспечивая Пако всем необходимым. В ее отсутствие за мужем ухаживала сиделка.

Джесс, действительно, как с ума сошла из-за этого русского. Они были красивой парой, холодноватой внешне, но с бурным темпераментом.

Его рассказы производили на нее странное впечатление: мрачные реалии советского быта, несчастное детство в Риге, мать, повесившаяся в ванной комнате, когда Мише было двенадцать лет, балетные интриги, страх перед КГБ. И при этом невероятная жажда жизни и женщин, страсть к музыке и танцу, и безграничная любовь к свободе. В Барышникове не было никакой ограниченности, косности, как во многих эмигрантах, он был гражданином мира и дал бы фору в независимости любому уроженцу «страны свободы». Но именно это, в конце концов, стало причиной страданий Джесс. Однажды она поняла, что вовсе не является единственной женщиной танцора. Умирая от любви и ревности, она попыталась поставить ультиматум, но Михаил, при всей своей романтичности, был твердым орешком. Никому не позволял регламентировать свое поведение и ограничивать свободу. В ослеплении отчаяния она попыталась вызвать его ревность, но Михаил был куда последовательнее в своих принципах, чем Пако. Он не мешал Джесс встречаться с другими мужчинами — при условии, что он будет самым главным, конечно.

Так в ее жизни появился режиссер Боб Фосс. Утонченный художник, богемный тусовщик, человек самых широких взглядов, он откровенно восхищался Лэнг и прочил ей большую актерскую славу. Она ему не верила и долго отказывалась от предложения сняться в его фильме. Потом все-таки согласилась. Маленькая роль ангела смерти в картине Фосса «Весь этот джаз» не принес ей особенного успеха, зато привлек внимание других серьезных режиссеров. Два года спустя Лэнг предложили роль преступной жены хозяина таверны в фильме «Почтальон звонит дважды». Ее любовника играл Джек Николсон. Он был откровенно очарован партнершей и описывал выражение ее лица, как «олененка, впервые увидевшего автомобиль». Но, не смотря на потрясшую мир сексуальную сцену на столе, романа так и не возникло. Во-первых, потому что в эпизоде снималась подруга самого Джека Анджелика Хьюстон, а с ней шутки были плохи. А во-вторых, у Джесс были большие проблемы с ее собственными мужчинами. Переживая бурный роман с Михаилом, которому не мешали интриги с Бобом Фоссом, Робертом Де Ниро и Джеффом Бриджессом, Джессика не заметила, как Пако спелся со своей сиделкой и потихоньку прибрал к рукам почти все, что она заработала, а потом подал на развод, обвиняя жену в многочисленных изменах. В попытках спасти хотя бы часть своего состояния, она долго и безуспешно с ним судилась. Вскоре после этого кровопролитного развода Пако женился на своей сиделке. Утешением Лэнг послужил дикий успех «Почтальона», который моментально сделал ее одной из самых известных актрис. На вечеринке по случаю премьеры ей вдруг стало плохо. В женском туалете Джесс стошнило. Прижавшись к стене, она кое-что посчитала в уме, а потом позвонила Барышникову.
— Я беременна!

Ее любовника играл Джек Николсон. Он был откровенно очарован партнершей и описывал выражение ее лица, как «олененка, впервые увидевшего автомобиль».

Сэм. 28 лет назад

Шура, Шурочка, Александра — доченька родилась как добрый знак к началу новой жизни. Михаил был — сама доброта и счастье. Все вокруг были уверены, что они поженятся. Что ж, теперь для брака было более чем достаточно оснований. Джесс и Александра даже жили вместе с Барышниковым в его нью-йоркском пентхаусе рядом с Центральным парком. Правда, страсть между ними превратилась в крепкую дружбу, но кто будет разбираться в таких нюансах, когда жизнь бьет ключам и торопит — вперед, вперед?

Джесс получила новую грандиозную роль. На этот раз ей предстояло сыграть Фрэнсис Фармер, легендарную актрису сороковых годов, чья творческая жизнь обозвалась быстро и трагически, когда собственная мать заключила ее в клинику для душевнобольных. Именно ее фамилия станет псевдонимом талантливой певицы, прославившейся как Милен Фармер…

На съемки «Фрэнсис» Джесс пришлось уехать из дома на несколько месяцев.

— Когда ты вернешься, мы все решим, — сказал Михаил. Он стоял в дверях с дочкой на руках, Джесс неожиданно растрогалась и стала целовать обоих так, словно прощалась навсегда.
— Я тебя люблю, — тревожно сказал он. — Помни об этом.

Он как будто почувствовал, что вернется к нему совсем другая Джесс. Хотя еще очень долго она будет скрывать от всех свое ослепление. Все произошедшее было слишком похоже на безумие, одержимость, которая очень скоро развеется.

На съемках она познакомилась со своим партнером, актером и драматургом Сэмом Шепардом. Симпатия, вспыхнувшая при первом же разговоре, быстро переросла в восхищение и любовь. Джесс понимала Сэма с полуслова, не было столь обычного периода узнавания, притирки, боязни сказать и сделать что-то не то. Они встретились, чтобы увидеть друг в друге то, что искали всю жизнь.

Никто не знал о вспыхнувшем романе. Кроме разве актера Вина Вендерса. Он был другом Сэма и свято хранил эту тайну, помогая любовникам встречаться, защищая робкий росточек любви от чужого взгляда и слова. И впервые в жизни Джесс было невыносимо стыдно и страшно. Она не знала, как разрушить то хрупкое, что создавали они с Барышниковым, боялась потерять его дружбу, иногда хотела, чтобы страсть к Шепарду оказалась наваждением и прошла. Но представив это, умирала от тоски. По окончании съемок они разъехались, дав друг другу шанс вернуться к прошлой жизни. У Сэма ведь тоже была жена по имени О-Лян и сын.

Несколько месяцев прошли словно в тумане. Джесс не помнила, чем занималась, о чем говорила. Одна мысль — Сэм, Сэм, Сэм, — буравила мозг.

Они встретились на церемонии вручения премии «Оскар». Это был триумф для Лэнг, которая была номинирована сразу в двух категориях — всего второй раз за всю историю премии: за главную роль в фильме «Фрэнсис» и роль второго плана в романтической комедии «Тутси». Со своего места в партере Джесс видела бледного Сэма в смокинге и почти не слышала, о чем говорят со сцены. И очень удивилась, узнав, что выиграла свой первый «Оскар» за роль второго плана. Потом Сэм и его жена подошли поздравить ее. Джесс трясло так, что Михаил взял ее под руку.

— Я его люблю, — простонала Лэнг, когда пара отошла. — Прости, что говорю это тебе, но больше нет сил…
— Я знаю, — спокойно сказал Барышников. — Успокойся, дорогая, все будет хорошо. Он тебя тоже любит, это же очевидно. Я друг тебе и хочу, чтобы ты была счастлива.

На всю оставшуюся жизнь?

20 апреля ей исполнится 61 год, и Лэнг по-прежнему считается одной из лучших актрис Голливуда. Правда, снимается очень редко, потому что шумихе и блеску огней предпочитает простую одежду и сельскую жизнь на своем ранчо в Миннесоте. У них с Сэмом двое детей — дочь Ханна и мальчик, названный в честь отца, Сэмом. Джессика с юмором относилась к морщинам, потому что нравилась мужу такой, какая есть. Впрочем, Сэм до сих пор ей не муж — они так и не нашли времени для официального оформления брака.

Но в последнее время ее внешность сильно изменилась. Специалисты утверждают, что видят следы ботокса и подтяжки бровей. Что на веках — явные следы блефаропластики. И что скулы стали гораздо выше, явно за счет имплантов.

Правда, снимается очень редко, потому что шумихе и блеску огней предпочитает простую одежду и сельскую жизнь на своем ранчо в Миннесоте.

Может быть, дело в театре, где она часто играет — ведь, принимая от поклонников цветы, хочется видеть в их глазах восхищение, а не ужас. Может быть, виной новое увлечение — кто сказал, что в 60 их не бывает? А может, она просто пытается придать жизни новый вкус, больше энергии.

«Вы можете быть в полном порядке десятилетиями. В 20 вы не знаете усталости. В 30 уже сбавляете напор. В 40 вы начинаете обращать внимание на некоторую усталость, но вы все еще в порядке и заинтересованы в предложенной вам работе. А в 50 усталость ощущается уже гораздо серьезнее. Так вы переходите к небольшим ролям или становитесь всего лишь частью большого актерского ансамбля...»

Наверное, с этим невозможно смириться.