Тому,
кого все женщины на постсоветском пространстве знают и любят как
мистера Рочестера из сериала «Джейн Эйр», исполнилось 65 лет. Постарело и
покрылось морщинами лицо, волосы выглядят подозрительно темными, потух
взгляд некогда горячих темных глаз. И только осанка и мягкая улыбка
по-прежнему говорят о том, что актер Тимоти Далтон остается мужчиной
мечты и джентльменом.
Гость из прошлого
2010 год.
Он позвонил у двери, с замиранием сердца ожидая, когда Оксана
откроет. Знал, что в затылок ему дышат папарацци и надо успеть
проскользнуть в дом, пока они не защелкали фотокамерами. С тех пор, как
начался этот скандал с Мэлом Гибсоном, который избил свою любовницу и
мать своей младшей дочери, не только к Оксане, но и к нему, Тимоти, у
журналистов повышенный интерес. А тут такая удача для них — бывший муж
сам едет к одиозной Григорьевой! Зачем, интересно?!
Приоткрылась узкая щель, и в ней он увидел лицо, показавшееся
незнакомым. И хотя он регулярно видел фотографии бывшей супруги в
журналах, Далтон невольно издал возглас сожаления. Могие бы сочли, что
для женщины за 40 и матери двоих детей певица и модель выглядит шикарно: длинные, густые волосы чудесного каштанового цвета, большие глаза без морщинок под ними, полные губы, четкий овал лица и соблазнительная фигура. Но он-то знал и помнил лицо Оксаны юным. И тосковал по выражению невинности, которые не могли ей вернуть никакие пластические операции.
Эту женщину можно было ревновать, страстно желать и
сходить с ума. Но Тимоти мгновенно вспомнил скромницу, которую полюбил
когда-то, и чуть не заплакал от жалости к ней и к себе…
Григорьева хорошо подготовилась к своей новой и счастливой, как она
надеялась, жизни в Голливуде, которой не понимал ее старый бывший муж. Блефаропластика изменила разрез ее глаз, сделав их более круглыми и убрав морщинки с век. Импланты в скулах облагородили овал лица. Губы увеличились с помощью хейлопластики. Ринопластика выпрямила курносый нос. Ну, и грудь — у прежней Оксаны не было этой высокой, неприлично большой груди, накачанной силиконом.
Эту женщину можно было ревновать, страстно желать и сходить с ума. Но
Тимоти мгновенно вспомнил скромницу, которую полюбил когда-то, и чуть
не заплакал от жалости к ней и к себе…
Спасательный круг
1993 год.
— Мистер Рочестер?! — Звонкий девичий голос с едва уловимым странным
акцентом окликнул его уже на входе. Далтон слегка поморщился. «Хорошо
еще, что не «Мистер Бонд», — мысленно усмехнулся он. Впрочем, это ведь
фестиваль российского кино в Лондоне, а женщины этой страны знают его в
основном как героя сериала «Джен Эйр»… Тимоти обернулся, приготовившись
дать автограф, — и не смог пошевелиться. На него смотрели самые прекрасные глаза, какие он только видел за сорок семь лет своей жизни.
Вечером
того же дня Тим сидел на своем диване, не снимая плаща, забыв зажечь
камин. Тупо смотрел в одну точку, пытаясь понять, что же произошло и,
пожалуй, впервые за долгое время ему было по-настоящему страшно. В его
жизни все устоялось, наладилось, он все продумал таким образом, чтобы
ничто не отвлекало его от работы. А это глупое, давно забытое трепыхание
в груди… Возможно, запоздалый кризис среднего возраста настиг его
именно сейчас?
Старинные часы на каминной полке тяжело вздохнули и словно нехотя
принялись отбивать время. Тимоти вышел из забытья и с интересом взглянул
на циферблат. Да! Пожалуй, это будет спасением. Сейчас придет Ванесса, а
она не позволяет ему тосковать и задумываться. Она быстро расставит все
по своим местам. Как ее называют поклонники? «Женщина-мечта»? Черта с
два! Ей бы дивизией командовать. Их связь только потому и длится столько
лет, что Далтон умеет ей сопротивляться, но тихо и незаметно — как
вода, которая, обнимая и целуя камни, заставляет их следовать своим
собственным маршрутом…
С последним ударом часов хлопнула входная дверь, и послышался уверенный и насмешливый голос Ванессы Редгрейв:
— Мой мальчик! Мамочка дома!
Тимоти усмехнулся. Ванесса старше его почти на десять лет и всегда
подчеркивает, что ее абсолютно не волнует их разница в возрасте. Но в
глубине души (он уверен), комплексует и думает, что именно поэтому он
так на ней и не женился. Что за страсть у женщин к свадьбам? Или их так
влечет недоступное? Стоит им сказать, что ты — убежденный холостяк, и
не женишься ни за какие коврижки, они тут же прикладывают массу усилий,
чтобы тебя переубедить…
— Сумерничаешь?
Тимоти обернулся, приготовившись дать автограф, — и не
смог пошевелиться. На него смотрели самые прекрасные глаза, какие он
только видел за сорок семь лет своей жизни.
Яркий свет вспыхнул под потолком, Далтон зажмурился и засмеялся. Ванесса упала к нему на колени и заболтала ногами, как девочка:
— Ты просто не представляешь, что произошло!!!
За следующие полчаса на него был вылит целый ушат новостей. У Тони
(ее первого мужа, отца двоих дочерей) — новый любовник и новый фильм,
Карло (ее сын от актера Франко Неро) потрясающий парень и талантливый
режиссер («это я тебе говорю!»), у дочери Наташи (тоже актрисы) — чудная
идея насчет благотворительности…
— Представляешь, продавать свои старые платья и средства направлять в
Фонд борьбы со СПИДом, — щебетала Ванесса. — Просто умница! А то я всю
голову сломала, что делать с моим забитым гардеробом…
Он слушал, кивал и улыбался, но мысли были далеко, и, как ни старался, он не мог их собрать.
— Ты не слушаешь меня? — капризно сказала Ванесса и прижалась к Тимоти
всем телом с уверенностью избалованной хозяином кошки. Кончик ее худого
пальца с острым наманикюренным ногтем
провел по его лицу. — М-м, какой у тебя подбородок, Тим, — промурлыкала
она. — Ты знаешь, что женщины всего мира готовы были бы повыдергать мне
все волосы за то, что я могу хоть сто раз в день целовать эту ямочку…
— Не преувеличивай, — он слегка отстранился. — Мы идем ужинать?
— Да! — Ванесса вскочила и кометой полетела к двери, на ходу поправляя седеющие волосы, которые она считала ниже своего достоинства красить. — Я знаю одно чудесное местечко!
Прекрасная дикарка
«Чудесное местечко» оказалось весьма чопорным элитным заведением неподалеку от королевского дворца.
— М-да, — протянул Тимоти, оглядываясь. — Очень странное предпочтение
для такой радикалки и социалистки, как ты. Здесь, наверное, даже в
посудомойки берут только фотомоделей. Уж очень стройные фигуры у здешних официанток.
— Я обожаю идеи Маркса! — горячо воскликнула Ванесса. — Я всегда на
стороне тех, кто борется с властью! Но… здесь такие булочки, каких нет
больше нигде. Минуточку, милая, мы пока не решили.
Эти слова она адресовала официантке, подошедшей к сидящим
кинозвездам. Тимоти поднял глаза, собираясь сделать заказ… Черт, да что
же это такое!
Эти слова она адресовала официантке, подошедшей к сидящим
кинозвездам. Тимоти поднял глаза, собираясь сделать заказ… Черт, да что
же это такое!
— Здравствуйте, мистер Ро…, простите, мистер Далтон!
Он потерялся, не сообразил, что ответить, слишком неожиданно было
встретить эту загадочную красавицу, выполнявшую на фестивале роль
переводчицы российской киногруппы, здесь, в качестве официантки. Только
кивнул, стараясь унять вдруг появившуюся дрожь в руках.
Зато Ванесса нашлась сразу:
— Какой интересный акцент, милочка! — в полном восторге заявила она. —
Вы русская! Я была в России и обожаю эту страну… Впрочем, обожала до тех
пор, пока она не предала идеалы социализма. Как вы могли! Теперь это
буржуазная Россия, имперская, — горячилась Ванесса. — Боже мой, что бы
сказал Лев Троцкий, если бы увидел, во что вы превратили страну!
— Однако ты регулярно наведываешься туда с благотворительными миссиями, —
вставил Тимоти, которого всегда забавлял политический раж его
гениальной подруги.
— Неважно, кому помогаешь, одному человеку или целой группе людей вне
зависимости от национальности, — она сразу остыла. — Люди нуждаются… Так
как вы сказали, вас зовут, милочка?
— А я не говорила, — наивно сказала девушка. — Что будете заказывать?
«Просто наваждение какое-то», — Тимоти нервно барабанил по столу пальцами, почти не воспринимая реплики Ванессы.
Официантка принесла заказ, накрыла на стол, легко скользя на стройных ножках. Потом опустила пустой поднос.
— Меня зовут Оксана, — и пошла.
«Надо бежать», — согласился Далтон с внутренним голосом.
На следующий день он уехал в Японию.
Старый друг лучше…
— Это все глупости, милый! — Ванесса, раскинувшись на диване,
безмятежно курила сигарету. — Ты знаешь, я никогда не придавала особого
значения верности. Мой первый муж умудрялся изменять мне с мужчинами, а
ушел к этой девке Жанне Моро. Неро со своим итальянским темпераментом
вообще не мог пропустить ни одной юбки. Да что там, мой отец абсолютно
не скрывал от нас, детей, своих похождений. А я проповедую коммунизм,
так что твое увлечение русской простушкой вызывает во мне иронию, не
больше.
Она глубоко затянулась.
— Тем не менее, мне неприятно видеть, как тебя задевает вся эта история. Ты похудел,
Тим, осунулся. Забыл о работе. Зачем ты позвонил ей из Японии и сорвал
поездку? Я ведь не только твоя многолетняя любовница, я твой партнер, —
Ванесса спустила ноги с дивана и, вытянувшись в струну, страстно
зашептала: — Разве успех, который мы имели в совместных спектаклях и
фильмах не доказал тебе, что мы — идеальная пара? Мы подходим друг
другу, как никто другой! Разве эта дурочка поймет твою душу? Разве она
сможет оценить истинное благородство твоего отказа от Бонда?
— Я всего лишь испугался, что этот образ прилепится ко мне и помешает
получить роли другого плана, — машинально пробормотал Тимоти.
— Мы вместе рыбачим, вместе слушаем джаз, я, как и ты, обожаю оперу.
Разве твоя пастушка что-нибудь понимает в опере? Тебе не кажется, что
наши увлечения будут ей смешны?
— Оксана — прекрасная пианистка, — Тим в первый раз
прямо взглянул в глаза Ванессе. — Она училась в русской консерватории, а
сейчас — в Королевском музыкальном колледже. В ресторане просто
зарабатывает на жизнь. Ведь ее родители остались в России и получают там
по тридцать долларов в месяц…
Ванесса набросила халат и поднялась.
— Ты уже и о родителях знаешь, — она была обманчиво спокойна, Далтон
знал, что внутри у нее уже все кипит. — Тим, а помнишь, на какой-то
вопрос журналиста ты бросил: «Джеймс Бонд никогда не говорит о своей
личной жизни, и я тоже. Давайте закончим на том, что мне не нравятся эффектные женщины и спортивные автомобили»!
Ванесса хрипло рассмеялась. Далтон смотрел на нее с жалостью.
— Теперь дело за спортивным автомобилем, не правда ли? Любимые когда-то неэффектные женщины пожалуйте на свалку!
— Ванесса…
— Нет, все нормально! — она отмахнулась. — Мне просто вдруг представился
семьдесят первый год. Мы тогда впервые снимались вместе. Еще ничего
между нами не было, но однажды в какой-то сцене ты просто посмотрел на
меня с высоты своих ста восьмидесяти восьми сантиметров глазами цвета
морской волны, — и я почувствовала, что ничего в жизни я не желаю
больше, чем стать твоей.
Одинокая слеза потекла по щеке Ванессы.
— Я всегда знала, что в твоей любви больше дружбы, чем страсти.
Пятнадцать лет, Тим, — выкрикнула она. — Я была тебе лучшим другом,
любовницей, почти женой! И что я получаю взамен? Ты ставишь меня на одну
доску с какой-то девчонкой из дикой страны! Ты позарился на молодость и
красоту, которые ведь проходят! Ты слышишь? Молодость проходит, и
остается только душа. А что ты знаешь о ее душе?
— Рядом с ней я становлюсь молодым, — сказал Тимоти, улыбаясь. —
Представляешь, я старше ее на двадцать четыре года, а чувствую себя, как
неопытный мальчишка, влюбленный в первый раз. Никогда не верил, что
такое возможно: увидел, — и все! А это возможно, Ванесса, — его
удлиненные голубовато-зеленые глаза сияли так доверчиво, словно Тимоти и
правда верил, что разлюбленной женщине можно объяснить, что любовь
прекрасна. — Это возможно.
— Теперь дело за спортивным автомобилем, не правда ли? Любимые когда-то неэффектные женщины пожалуйте на свалку!
Редгрейв, мгновенно состарившись, молча смотрела на него, потом повернулась и вышла из комнаты. В эту минуту она выглядела на все свои пятьдесят шесть лет.
Ответный удар
1997 год.
Тимоти сидел на террасе своего голливудского особняка и просматривал утренние газеты. Странная смесь чувств отражалась на его смуглом лбу, уже перерезанном морщинами. Уголки изящно вычерченного рта то опускались угрюмо, то чуть приподнимались в снисходительной полуулыбке.
Просмотрев
последний таблоид, он аккуратно сложил разрозненные листы и взялся за
остывший кофе. Ах, Ванесса! Поистине говорят, что женщину так же опасно
лишать ее заблуждений, как львицу — ее детенышей. Она лишилась иллюзии
его любви и теперь похожа на раненое животное. Но Ванесса не станет
вредить ему, она пытается убить его словом, не замечая, что выглядит
жалкой и покинутой.
Газеты просят прокомментировать изменения, которые происходят в жизни
ее давнего любовника. Сам Далтон слишком скрытен, он ненавидит
папарацци и не дает интервью. Редгрейв иронизирует, усмехается,
притворяется доброжелательной и незаинтересованной, говорит о
творчестве, но сколько обиды! Сколько боли…
«В Америке он попусту растрачивает свой талант. Безвкусные фильмы, игра, далекая от совершенства»…
«Спасибо за поддержку, милая», — усмехается Тимоти. И мысленно парирует:
«Иногда приходится появляться и в негодных сценариях, но если ты
искренне вкладываешь в текст свою душу и опыт, я не думаю, что в этом
есть что-то постыдное. Жизнь не всегда растекается медом по устам,
приходится трудиться и ради куска хлеба».
«Он великий актер, — уверяет Ванесса, — но и у великих есть свои
слабости. У Тимоти сейчас непростой период в личной жизни, он пытается
разобраться в своих истинных предпочтениях, своей ориентации, так
сказать. Давайте простим ему творческие провалы. Все мы люди»… «Неужели
Далтон ничего не ответит на такой двусмысленный комментарий? — вопрошал
журналист. — Мы готовы предоставить место для его реплики»…
Она думает, что ее укусы ядовиты. Но Тимоти с юности не ждет чужого
одобрения. Он сам себе — первый судья и не собирается ничего отвечать.
Тем более что обиженная женщина имеет право на месть. Даже такую.
За неделю до его рождения актер тайно обвенчался со своей
любовью — Оксаной Чернухой из Саранска, взявшей фамилию матери —
Григорьева.
Дверь на террасу открылась и вошла она, Его Тайна. Прошла тихонько к
столу, легко неся свое располневшее тело, села, улыбнулась солнечно…
— Привет!
— Здравствуй, родная, — Тим нежно поцеловал ее руку. — Как вы себя чувствуете, миссис Далтон?
Она озабоченно сдвинула темные брови и кивнула:
— Хорошо. Только он ужасно брыкался, я не могла заснуть.
Тимоти поднялся с плетеного кресла и, присев перед ней, прижался щекой к
ее животу. Маленькое существо погладило его изнутри кулачком. С другой
стороны в его ладонь резко стукнула пяточка. Далтон поднял глаза. В них
стояли слезы.
— Какое чудо, — сказал он.
Через несколько дней мир облетела сенсационная новость. 7 августа у
мистера «Джеймса Бонда», убежденного 51-летнего холостяка Тимоти Далтона
родился сын Александр. За неделю до его рождения актер тайно обвенчался
со своей любовью — Оксаной Чернухой из Саранска, взявшей фамилию матери
— Григорьева.
Уроки щедрости
А спустя несколько месяцев в его дверь позвонили, и Тим, прихватив
маленького Александра-Питера, пошел открывать. На пороге стояла Ванесса.
— Какой милый! — сказала она, не глядя на Тимоти. — Дай же мне его скорее.
Далтон подумал и протянул ей малыша. Ванесса бережно приняла на руки
восхитительную мягкую тяжесть, привычным движением уложив круглую
головку на сгиб левой руки. Мальчик сосредоточенно смотрел на незнакомое
лицо отцовскими глазами.
— Очень похож на тебя, — нежно сказала Ванесса. — Прости меня, ладно?
Давшая было трещину дружба была восстановлена.
Жизнь — непредсказуемая штука. Разве когда-нибудь он мог себе
представить, что встретит свою единственную любовь, когда его ровесники
уже мечтают о покое? Другие будут нянчить внуков, а он возьмет на руки
новорожденного сына. И будет с трудом выговаривать русские слова, чтобы
поздравить с днем рождения собственную тещу…
Жизнь — непредсказуемая штука. Разве когда-нибудь он мог
себе представить, что встретит свою единственную любовь, когда его
ровесники уже мечтают о покое?
Но куда более грустно то, что чудеса все равно оборачиваются
пошлостью — когда твоя молодая жена изменяет тебе с шведским бизнесменом
Петером Бломквистом и просит развода, потому что ей скучно с тобой. В
2007 Тимоти и Оксана развелись, но остались друзьями — этот урок
великодушия им преподала Ванесса Редгрейв в начале их совместной жизни.
Именно поэтому спустя три года Далтон стоял на пороге дома
оскандалившейся бывшей супруги и жал на кнопку звонка. Поддержка не
мужа, но друга — вот что сейчас больше всего было нужно этой женщине, за
блестящей внешностью которой только он видел растерянную девушку. На
его груди «хищница и содержанка» Оксана Григорьева смогла выплакать
собственные разочарования. С Тимоти она могла не притворяться более молодой и успешной, чем была на самом деле.
