Сьюзен Сарандон: Пламя неугасимое

В 62 года Сьюзан Сарандон позировала почти обнаженной для знаменитого фотографа Тимати Уайта. Она не боится сравнения с молодыми звездами и готова конкурировать, даже если для этого придется сделать липосакцию и пластику лица.

В том, что Сарандон до сих пор не сделала пластическую операцию, виноваты только ее уверенность в себе и любовь молодого мужа Тима Роббинса.

Из искры возгорится…

Конец 60-х

Этой девчонке явно требовался огнетушитель: мало того, что огненноволосая, так еще и характер — взрывоопасный. Сколько Сьюзен Томалинг (таково имя, данное ей при рождении) себя помнила, у нее всегда был эмоциональный вулкан внутри, и она не всегда хотела сдерживаться. В раннем детстве еще помогало строгое католическое воспитание, однако с тех пор, как она увидела, что мир несправедлив, а в ее силах исправить положение, все и началось. Ее мать, простая домохозяйка, становилась соляным столбом, когда ее старшенькую задерживала полиция за участие в пикетах против войны во Вьетнаме и политических демонстрациях. Зато восемь братьев и сестер, которыми она командовала, смотрели на нее с восхищением.

Все ее бойфренды быстро превращались в избалованных маменькиных сынков, а Сьюзен — в мамочку, которая только что не кудахтала, устраивая очередного неудачника в этой жизни.

Но сложный характер не помешал Сьюзен с отличием окончить школу и поступить в университет Вашингтона. Она зубрила философию, математику и право и становилась, пожалуй, чересчур умной. Мужчины иногда ей прямо так и говорили: «Не слишком ли ты умна для такой хорошенькой мордашки?»

Тогда ей не приходилось задумывать о глупостях вроде диет, тренажерного зала и кушетки косметолога. Самые калорийные бургеры сгорали в ней, как в печке, холодная вода по утрам была лучшим средством макияжа, а веснушки сводить она даже не помышляла. Ведь мужчины любили ее такой, а Сьюзен тоже любила мужчин. Как-то сами собой выветрились из головы картины адских мучений в загробном мире, обещанные распутницам и блудницам семейным исповедником семьи Томалингов. Тонкая, высокая, белокожая, темпераментная Сьюзен пользовалась успехом на студенческих вечеринках, охотно позировала обнаженной друзьям-художникам и не отказывалась оставаться в их тесных, захламленных мастерских после сеансов…

При этом страстность и кокетство уживались в ней с потребностью опекать и заботиться. Все ее бойфренды быстро превращались в избалованных маменькиных сынков, а Сьюзен — в мамочку, которая только что не кудахтала, устраивая очередного неудачника в этой жизни. Должно быть, Крис Сарандон был из них самым несчастным, раз ее жалость к нему зашла так далеко: она вышла за него замуж.

Он учился на актерском факультете того же Вашингтонского университета, но каким-то непостижимым образом умудрялся быть зажатым и стеснительным. Молодая жена выпадала в осадок, когда видела его мучения: Крису приходилось переламывать себя, даже чтобы пойти на пробы. Ее супруг начинал заикаться и краснеть, стоило на него обратить внимание больше чем одному человеку. Сьюзен, привыкшая произносить пламенные пацифистские речи перед толпами, этого решительно не понимала и взялась переделывать любимого со всем своим пылом. Она ходила с ним на все прослушивания и репетиции, буквально накачивая своей энергией перед выходом на сцену, как тренер боксера перед матчем. Тем не менее, Крис не всегда оправдывал ее ожидания.

В тот день они пришли на пробы к фильму «Джо». В душном зале было полно претендентов, и Крис разнервничался еще больше. Сьюзен с обычной своей решительностью растолкала народ, нашла мужу свободное местечко. «Все будет хорошо, — уверяла она его. — У тебя все шансы получить эту роль. Расслабься».

Но Крис заупрямился и заявил, что все зря, ему ничего не светит, они должны уйти. Сьюзен пришла в ярость и зашипела так, что из заветной двери выглянул режиссер Джон Эвиддсон. С интересом посмотрев на пышущую гневом рыжеволосую красотку, он попросил ее пройти в зал и сымпровизировать маленькую сценку.

Муж казался ей камнем на шее: вечно ныл, завидовал, пытался запретить ездить на съемки. Как будто ей что-нибудь можно запретить!

На следующий день студентка юридического факультета получила роль в кино…

Обжигающий лед

Конец 70-х — начало 80-х

Муж казался ей камнем на шее: вечно ныл, завидовал, пытался запретить ездить на съемки. Как будто ей что-нибудь можно запретить! Любое давление Сьюзен воспринимала как личное оскорбление. Свобода жила у нее внутри, и внешние ограничители, вроде тиранических замашек Криса, были вроде красной тряпки для быка: она немедленно начинала с ними бодаться.

Развод принес невероятное облегчение, хотя сама процедура была очень муторной.

Сьюзен поклялась себе, что больше никогда не будет вмешивать государство в свои личные дела, и даже фамилию мужа на девичью менять не стала. Во-первых, ей было неохота возиться с бумажками, во-вторых, в кино ее уже знали как Сьюзен Сарандон.

Актерские успехи поражали ее саму. Кто бы мог подумать, что вот оно, ее призвание? Она так и не пошла ни на какие курсы, предпочитая учиться прямо на площадке у признанных мастеров экрана, благо в предложениях недостатка не было, и партнеры попадались один к одному — Энтони Хопкинс, Роберт Рэдфорд, Генри Фонда, Эрик Робертс… Со многими она крутила романы. Сьюзен по-прежнему обожала флиртовать и играть в любовь! Легко заводила отношения и легко их рвала. Она еще никогда не была влюблена по-настоящему и не подозревала, что это чувство может причинять боль, может сжечь, может заставить желать смерти…

Поэтому, влюбившись во французского режиссера Луи Малля, с легкомыслием бабочки бросилась в отношения. Луи поставил с ней «Атлантик-сити» — один из своих лучших фильмов — и увез в Париж. Там Сьюзен впервые начала мечтать о настоящей семье. Она даже задумалась о том, что ее независимость — не такая уж ценность, а замужество — не такая уж никчемная вещь…

Со многими она крутила романы. Сьюзен по-прежнему обожала флиртовать и играть в любовь! Легко заводила отношения и легко их рвала.

По утрам она вспархивала из постели и неслась на улицу за утренними газетами и свежими круассанами. Проснувшегося Луи ждали аромат кофе и поцелуи. Сьюзен пела и танцевала, празднуя свою любовь. Она стала похожа на настоящую француженку: изящная, изысканно одетая, с безупречной укладкой и макияжем светской дамы.

Три года продолжался этот карнавал. А потом Луи Малль полюбил другую женщину и женился на ней. Сьюзен просто поставили в известность, попросив убраться из квартиры.
— Это было счастливое время, но оно прошло. Я благодарен тебе за все, прощай.

Кажется, это называется истинно французской галантностью?

Мир рухнул, жить не хотелось. Актриса словно погасла, даже ее роскошные волосы будто утратили цвет. Она бросила работу, оставила друзей, казалось, она сходит с ума, и безумие было бы облегчением, но оно не приходило. И тогда Сарандон решила уехать так далеко, чтобы вся прошлая жизнь показалась выдумкой.

Три года она провела в горных массивах Никарагуа с благотворительной миссией, — ровно столько, сколько длился ее французский роман. Этого хватило, чтобы забыть Луи.

И чтобы окончательно подорвать здоровье. Вернувшись в США, Сьюзен оказалась в больнице. В довершение всего врачи сказали, что у нее никогда не будет детей… И тогда ей показалось, что ни смысла, ни счастья ей уже не увидеть.

Спустя некоторое время Сьюзен уехала на съемки в Италию. И встретила там режиссера Франко Амурри. Солнце, море, древний Рим и пылкая южная любовь — все это оказало волшебное лечебное действие на исстрадавшуюся актрису. Она забеременела и (вопреки прогнозам врачей) родила девочку Еву. А с Франко они остались друзьями: ветреная Сарандон ни минуты не считала этот роман чем-то особенным, тем более, что давно решила: свобода — главное для нее. Больше никаких уз!

Учительница первая моя

1988 год

Три года она провела в горных массивах Никарагуа с благотворительной миссией, — ровно столько, сколько длился ее французский роман. Этого хватило, чтобы забыть Луи.

На съемках «Дархэмского быка» царила атмосфера безудержного веселья. Тим Роббинс, ожидавший увидеть напыщенных голливудских звезд, был приятно удивлен. Ему было всего двадцать лет, он еще отлично помнил свои сумасшедшие студенческие годы в колледже Платтсбурга. Каждый день —обильные возлияния, вечеринки, после одной из таких они с ребятами очнулись в комнате без крыши: оказалось, что ночью они на спор прошибали ее головами…

Конечно, с тех пор он повзрослел, год проработал рабочим на конвейере, закончил кинофакультет Калифорнийского университета и даже создал собственную «Банду актеров», с которой ставит всякие сумасшедшие штучки. И все же Тим очень обрадовался, что в первом грандиозном проекте с его участием есть люди, с которыми можно запросто выпить кружечку пива и посмеяться. На экране они с Кевином Костнером были соперниками, а в жизни мирно сидели в кабачке и обсуждали знакомых женщин. Тим, вздумав пошутить, спросил Кевина, не завел ли он роман с главной героиней «Быка», кинозвездой Сьюзен Сарандон. Она каждый день появлялась в новых нарядах, обтягивающих и подчеркивающих ладную фигурку с высокой грудью, распущенные волосы пламенели, дерзкие глаза сияли, и Тим часто с трудом отводил от нее взгляд. Кому как не главному герою предназначался этот сексуальный вызов?

Но Костнер почему-то не поддержал игривую беседу, он как-то странно посмотрел на Роббинса и сказал:
«Не притворяйся придурком, Тим! Все на площадке знают, что она без ума от тебя… Ты этого правда не знал? Тогда ты черствый сукин сын!»
Тим так и остался сидеть с открытым ртом.

Сказать, что Сьюзен казалась ему недосягаемой звездой, значило не сказать ничего. И дело было даже не в том, что она на 12 лет старше, и не в том, что снималась у самых грандиозных режиссеров современности, которые находили роли «под Сарандон», восхищаясь ее темпераментом и страстью к эксперименту. Она была женщиной на сто процентов, — вот в чем была причина его робости. Под красотой, веселостью, раскованностью скрывалась глубина, тайна, притягивающая, дразнящая. Может ли он соответствовать ей? Ведь он еще мальчишка… Чего ждет от него эта женщина?

Теперь он вспоминал обращенные к нему слова, вздохи, полуулбыки и поражался, как сам раньше не заметил очевидного.

Промучившись неделю, он пришел к ней вечером с бутылкой вина.
«Ну, вот, — сказал он, тяжело переводя дыхание, когда она впустила его в дом. — Я пришел. Ты так хотела. И что мы теперь будем делать?»

Она была женщиной на сто процентов, — вот в чем была причина его робости. Под красотой, веселостью, раскованностью скрывалась глубина, тайна, притягивающая, дразнящая. Может ли он соответствовать ей?

Сьюзен расхохоталась. Она смеялась так долго и искренне, что Тим растерялся. Он нахмурился, покраснел чуть не до слез и отвернулся, чтобы уйти, но Сьюзен не пустила. Она взяла его за руку и погладила по щеке.
«Глупый какой, — нежно сказала она. — Иди ко мне».

Сьюзен: Самое главное

2004 год

Она его сразу предупредила: они будут вместе, пока оба хотят этого. Никаких обязательств. Никаких уз. Полная свобода. Потом она думала, не слишком ли легкомысленно отказывалась от брачных клятв. Они были вместе больше 23 лет, Сьюзен родила мужу двух мальчишек — Бака Генри и Майлза. Казалось, за эти годы их любовь не стала меньше, наоборот, каждый, кто смотрел на Сарандон, был уверен, что она счастлива, любит и любима. Разве у несчастливой женщины может быть такой сияющий взгляд, и гладкая кожа без морщинок, и пышная грудь, выпирающая из декольте и не требующая силикона и подтяжек, и такая победительная уверенность в своей женской неотразимости…

Тим оказался не только милым добрым мальчиком, поразившим ее когда-то своей чистотой и цельностью, но и талантливым актером и режиссером, которого она безмерно уважала. Он стал заботливым отцом и мужем, к которому всегда хотелось возвращаться.

И никому она не признавалась, что страх потерять его рос с каждым годом. Ведь со стажем семейной жизни должна приходить уверенность в партнере и успокоенность…

Вместо этого она ревниво оглядывалась на женщин, которые выражали ее мужу восхищение, и невольно принюхивалась к Тиму, когда он поздно возвращался, пытаясь уловить запах чужих духов. В такие минуты пламя в ее душе угрожающе гудело и грозилось вырваться наружу. И Сьюзен устраивала дома кавардак и принималась беситься со своими мальчишками, драться с ними подушками или нарочно громко ругаться, устраивая итальянский скандал, чтобы дать выход пару. На самом деле, она в курсе, что несколько раз за эти годы ее муж-мальчик увлекался другими женщинами. Только сама Сьюзен знала, чего стоило делать вид, что ей неизвестна причина его поздних приходов и романтической рассеянности. Она знала, что до тех пор, пока только ей посвящены стихи Тима, волноваться не о чем.

— Я знаю, что у моего мужа бывали интрижки на стороне, — сообщала Сьюзен журналистам на пресс-конференции. — Но это все пустяки. Я даю Тиму столько свободы, сколько он хочет. Другое дело, что только мне решать, когда интрижка превращается в предательство…

В 2009 году это, видимо, случилось. Сарандон и Роббинс объявили о разрыве после 23 лет отношений. И вскоре после этого Сьюзен заговорила о том, что, пожалуй, была не права, когда отвергала для себя всякую возможность пластической хирургии. Единственное — она очень боится делать пластику лица. Ведь для актрисы мимика — сама жизнь.