Одри Тоту: Выбор эльфа

Актриса Одри Тоту не соответствует общепринятым канонам красоты, но в ней есть шарм, который любую женщину делает сказочно прекрасной. Она не обращает внимания на моду — но слывет эталоном стиля, играет Коко Шанель и рекламирует духи этого модного Дома. А еще любить ее — все равно что пылать страстью к портрету Моны Лизы...

Чистые прелести
2001 год

Мир обещал чудо. Сказка ходила по параллельным улицам, но Одри этого не чувствовала. Она расстраивалась из-за всяких мелочей: что, например, опять идет дождь и жмет ботинок. Она всегда была пессимисткой, хотя с чего бы? Родилась в благополучной Франции, в семье прекрасных людей — врачей-стоматологов, специалистов по белозубым голливудским улыбкам, которые однажды в честь каникул преподнесли дочке чудесный подарок: оплатили курсы актерского мастерства. И студентка филологического факультета Сорбонны, окончившая музыкальную школу по классу гобоя и фортепиано, всерьез увлеченная творчеством Оскара Уайльда, вдруг поняла, что не может жить без этого странного действа — играть чужую жизнь. Она начала ходить на все актерские кастинги, еще не совсем понимая, зачем.

— Быть актрисой? Нет, я никогда об этом не мечтала, — словно удивленно говорит она сейчас. — Все получилось само собой.

Но первый же фильм с ее участием (первая главная роль после нескольких эпизодов) «Салон красоты «Венера»» — стал хитом, а Одри получила Сезара — французский аналог «Оскара» — как главная надежда национального кинематографа.

Но предложения, которые она получала потом, не стоили того, чтобы их принимать, Одри даже подумывала, не вернуться ли в университет, где ее ждала незаконченная кандидатская «Нарциссизм в творчестве Уайльда». Или, может, зря она отказалась от детской мечты стать приматологом и приручать горилл, как героиня Сигурни Уивер в «Гориллах в тумане»? И только упрямство, непостижимое для такой крохи (163 см, вполне человеческий рост, но все звали ее маленьким эльфом, быть может, из-за торчащих ушек), заставляло ее ходить на пробы и ждать своего шанса.

Но вот теперь шанс убегал от нее вместе с режиссером Жаном-Пьером Жене, который уже закончил отсматривать претенденток на главную роль в его новом фильме и удалялся в сторону парковки, мечтая о плотном обеде в ресторане «Максим». Запыхавшаяся Одри ринулась вдогонку за режиссером.
— Что вам, милочка? — с неудовольствием спросил Жене, вспоминая, что, кажется, где-то видел эту девушку.
Вместо ответа она расплакалась. Ботинок растер пятку в кровь, дождь все не прекращался, а режиссер не хотел вспомнить, что сам позвал ее на пробы, только увидев плакат «Салона красоты «Венера».
Жан-Пьер зачарованно смотрел, как огромные глазищи с длинными черными ресницами наполняются прозрачной влагой, и машинально набрал на мобильном номер ассистента.
— Быстро в студию. Оператора ко мне. Гримера к черту. Я ее нашел.

Жене превратил эту героиню в Амели Пулен, девушку, которая задалась целью принести счастье всем окружающим, и отдал ее маленькой Одри Тоту, точной земной копии Амели.

Королева эльфов

Это была ее героиня, хотя предназначалась совершенно другой актрисе. Но англичанка Эмилия Уотсон отказалась играть какую-то там французскую «Эмилию», и Жене превратил эту героиню в Амели Пулен, девушку, которая задалась целью принести счастье всем окружающим, и отдал ее маленькой Одри Тоту, точной земной копии Амели. Одри чувствовала, что это так, хотя в противоположность Амели, не умела ждать от жизни только хорошее. Вот и теперь, например, она была уверена, что знакомство с киногруппой пройдет ужасно. Все будут задаваться, а знаменитый Матье Кассовиц, который по сценарию будет ее возлюбленным, наверняка недоволен, что кинозвезду в последний момент заменили чуть ли не дебютанткой.

— Нам предстоит снять необычный, я бы даже сказал, волшебный фильм, — сказал Жан-Пьер Жене, когда в большом зале все расселись и прекратили болтать. — Сейчас я представлю вам главную героиню, а потом каждый встанет, назовет свою фамилию и расскажет ей немного о себе. Прошу любить и жаловать — Одри Тоту.

И все на нее посмотрели. И увидели, что со стула поднялась тоненькая девушка с заправленными за торчащие ушки прядями густых темных волос. Огромные карие глаза смотрели спокойно.
— Привет!
Она даже улыбнулась. И продолжала стоять, пока все поднимались и приветствовали ее. Когда очередь дошла до Кассовица, он встал молча, словно вдруг забыл фамилию. Она, чуть приподняв брови, похожие на ласточкины крылья, посмотрела вопросительно.
— Э-э-э, я Матье, — наконец промямлил он. — Просто Матье.
— Очень приятно, Матье.

— Одри не похожа на земную девушку, — твердил Кассовиц режиссеру. — У нее грация сиамской кошки и глаза феи.

Как это часто бывало, плохие предчувствия не оправдались. Ее сразу все полюбили, каждый старался чем-нибудь порадовать. Ассистент режиссера ежедневно сам надевал на тоненькие ножки «Амели» огромные для ее маленьких ступней ботинки героини, курьер приносил Одри фиалки, Жене плакал, когда она играла крупный план. И только Кассовиц хмурился и отводил глаза. Но через несколько дней утром заглянул к ней в гримерку:
— Я принес тебе кофе, — сказал он. — И круассаны.

И с тех пор делал это каждый день. Ему очень нравилось сидеть рядом и ловить на себе ее загадочный взгляд.

Любишь — не любишь

Она видела, что с ним творится, и не знала, радоваться этому или огорчаться. Нежность тридцатипятилетнего ловеласа, известного актера очень льстила ее самолюбию, и любая другая на ее месте была бы счастлива. Но Одри не любая и не другая. Она больше испытывала страх и неловкость.

— Одри не похожа на земную девушку, — твердил Кассовиц режиссеру. — У нее грация сиамской кошки и глаза феи. Быть рядом значит следовать за ней в сказочный мир фантазий и романтики. Я не знаю, как себя вести, я пропал.

— Она умеет улыбаться так, как будто любит тебя одного, — хитро прищурился режиссер. — Улыбается всем, но, похоже, именно ты в опасности. Чего ты боишься, Матье? Почему бы не поставить вопрос ребром?
— Я боюсь, — признается Кассовиц. — Жду случая.

Но все получилось само собой. В последний съемочный день они с Одри сидели в маленьком кафе играли в «любишь — не любишь» — вся группа фильма «Амели» по примеру героини делала это.

— Что ты не любишь? — спрашивал Матье.
— Дождь, заливающий мне лицо, мокрую обувь и запах сигар, — не задумываясь отвечала Одри.
— А любишь? Кроме кино и Оскара Уйальда, конечно?
— Чай с молоком, солнце, пробивающееся сквозь жалюзи и спать по десять часов в сутки, – улыбнулась она.
— А… меня? — Кассовиц словно в пропасть прыгнул.
Темные ресницы взметнулись. Видно, чему быть, того не миновать…

— Я люблю тебя, Матье, — подумав, произнесла она.
Кассовиц схватил ее тонкое запястье и горячо прижал к губам.
— Я люблю тебя, — повторила она, отнимая руку. — Как друга. Как самого близкого друга.
И отвернулась, чтобы дать ему время «собрать лицо»...

На премьере фильма сразу стало понятно, что это — успех, грандиозный, феерический. Маленькая Одри Тоту в одночасье стала звездой, романтический фильм «Амели» стал главным кинохитом 2001 года во всем мире и новым символом Франции. Сборы во Франции и Европе превысили сто миллионов долларов, его посмотрели 30 миллионов человек. Тоту позвали сниматься в Англии и в Голливуде, и теперь, пожалуй, она больше звезда, чем Кассовиц, который остался ее другом. Разве можно долго сердиться на маленького ушастого эльфа, который не верит в сказки?

Летом этого года Одри исполнилось 34.
— Если сейчас мне предложат на выбор большую любовь или большую роль, я не уверена, что выберу второе, — загадочно говорит она.

Но вот предложат ли?