Эллен Баркин: «Ты — мне, я — тебе»

В особняке миллиардера Рона Перельмана шел грандиозный ремонт. Отрядом маляров, штукатуров, обойщиков и дизайнеров командовала тоненькая женщина в рубашке с засученными рукавами. Она звонко смеялась с мастерами, частенько употребляла крепкое словцо и призывала «довести до ума это буржуйское гнездо». Трудно было узнать в ней хозяйку дома, жену миллиардера, кинозвезду Эллен Баркин.

Мужик в юбке

Владельцу косметической фирмы «Ревлон» на момент заключения брачного договора было 58 — на двенадцать лет больше, чем Эллен. Он был невысок ростом, склонен к полноте и имел обширную лысину. И все же она вышла за него замуж.

— Должно быть, ты сошла с ума, — говорила ее закадычная подруга Сьюзен Сарандон. — Ну скажи, какие тайные достоинства могут подвигнуть к такому браку после красавца и умницы Гэбриела Бирна?
— Состояние в шесть миллиардов долларов, — говорила Баркин, и Сьюзен смеялась:
— Да ну тебя…

Представить, что Эллен движет расчет, не мог никто. Уж слишком порывистой и искренней в своих поступках всегда была эта женщина.

Представить, что Эллен движет расчет, не мог никто. Уж слишком порывистой и искренней в своих поступках всегда была эта женщина. Даже если это грозило ей крупными неприятностями. «Это же просто мужик в юбке!» — восклицали неудачники, пытавшиеся прижаться к ней в транспорте или сказать сальный комплимент, купившись на обманный образ тоненькой блондинки. Настящая куколка! Точеная фигурка, высокая грудь, стройные ноги.

Но в ответ Эллен, долго не объясняясь, сразу била в челюсть точным, тренированным хуком справа, потому что в юности занималась боксом. На съемочной площадке от нее тоже не приходилось ждать примерного поведения: Баркин оставляла за собой право обозвать сценарий «дерьмом», режиссерское видение «тупым», партнера — «недоумком».

Но никто на нее не обижался, и это было еще одним невероятным качеством Эллен. Она была настоящая — вот в чем секрет. Если ее все устраивало, никто не мог восхищаться откровеннее, никто не умел так поддержать компанию, веселиться и отдаваться, если у нее было настроение, и партнер ей нравился. А режиссеры выстраивались к ней в очередь, хотя один из них заявил, что у Баркин лицо, как у боксера, всю жизнь проработавшего на ринге. Было в нем что-то мужское, суровое, даже жестокое, но, повинуясь ее актерскому таланту, оно умело становиться детским, трогательным и нежным. И вот это противоречие делало Баркин таинственной, притягательной женщиной. У ее номера в отеле вечно толпились поклонники, а Эллен, высовывая руку в дверь, манила одного из них и оставляла у себя на ночь. Потом отправляла обратно, чтобы никогда о нем больше не вспомнить.

А мужчина, словно отравленный ее любовью, еще долго тенью бродил под ее окнами, надеясь, что его опять позовут. Хотя бы по ошибке…

И вот это сирена, заманивающая моряков в свои когти, свободолюбивая революционерка, которую обожали феминистки, самостоятельная и независимая, шла под венец за самого одиозного из своих поклонников. Богач — фи, это пошло! Намного старше ее — подозрительно! Он был четырежды женат и имеет шестерых детей!

У самой Эллен их было двое. Но она никогда не говорила, что ей трудно их воспитывать. Кроме того, ее бывший муж, актер Гэбриел Бирн, приезжал по первому зову и оставался с ними, если Баркин надо было уехать на съемки. Ей по-прежнему платили по нескольку миллионов за фильм. Итак, рука голода не схватила ее за шею, есть материальная независимость и возможность в любой момент найти себе молодого красивого любовника или даже мужа, — зачем идти под венец с пожилым человеком?

Но никто на нее не обижался, и это было еще одним невероятным качеством Эллен. Она была настоящая — вот в чем секрет.

Сарандон, придя посмотреть на то, как движется ремонт в новом жилище Эллен — огромном помпезном особняке, обставленном с грубой, бьющей в глаза роскошью (неудивительно, что Баркин решила все тут переделать), вновь и вновь задавала ей этот вопрос. В конце концов, та принесла бутылку виски, содовую, два стакана и сказала рабочим, что на сегодня они могут закончить.

Они сидели посреди разоренной гостиной на каких-то ящиках и разговаривали по душам. Это был самый странный девичник в их жизни.

Яблочко от яблони

Эллен выпила, не поморщившись. Ей всегда тяжело давались разговоры, она предпочитала смеяться или драться. А копаться в себе — дело неблагодарное, мало ли чего накопаешь…

— А как Бирн отнесся к твоему браку? — неожиданно спросила Сьюзен.
— Гэбриел? — подняла брови Эллен. — Пожелал счастья. И сказал, что переедет вслед за нами в Нью-Йорк, чтобы быть ближе к детям.
— Ты же переехала за ним в Лос-Анджелес. Теперь его очередь.
— Да…

На самом деле, она не была уверена, что рада тому, что бывший муж последует за ними. Хотя они остались в прекрасных отношениях, да и могло ли быть иначе, если у них двое горячо любимых детей?!

Сьюзен взглянула на подругу искоса:
— Наверное, дети тоже удивлены твоему поступку?
— Они привыкли к переездам и неожиданностям. И потом, Нью-Йорк — мой родной город. Здесь живут их бабушка и дедушка. Здесь прошло мое детство…

Я со своим характером постоянно ввязывалась в разные истории и, чтобы выжить, мне просто пришлось научиться защищать себя.

— Суровое.
— Да, непростое. Я родилась в Бронксе, в семье бедных эмигрантов из России Баркинштейн, а потом мы переехали в еще более криминальный район Квинс. Должно быть, отец страшно боялся за меня, если научил драться, как мальчишка. Я со своим характером постоянно ввязывалась в разные истории и, чтобы выжить, мне просто пришлось научиться защищать себя.
— Даже когда на тебя никто не нападает, — задумчиво сказала Сьюзен.
— Знаю, меня считают стервой — Эллен махнула рукой. — Но я не могу притворяться! Вот когда ты сыграла в этой чуши, фильме «Мачеха», я же прямо так и сказала: «Сюзи, детка, каким местом ты думала, когда соглашалась играть женщину, которую бросил мужчина, а она говорит: «Да, дорогой, живи с другой, и деток заберите!» — и умирает, освобождая место молодой и красивой! Очень удобно.

Сарандон надулась, а потом засмеялась.

— Ну, у тебя тоже хватало провалов.
— А, вся середина девяностых — один сплошной провал, — вздохнула Баркин. — И фильмы были откровенно слабыми, и развод…
— Да, развод! — подхватила Сьюзен. — мы никогда с тобой не говорили об этом, ты, как кошка начинала шипеть. Но объясни, пожалуйста, какого черта ты развелась с Бирном?! Каждому было ясно, что вы без ума друг от друга! Какая муха тебя укусила?!

Любовь с кулаками

Но разве Сьюзен сама не знала, как порой наматываются события одно на другое, и жизнь несется в только ей известном направлении, и удержать судьбу уже нельзя?

Эллен часто вспоминала первую встречу с Гэбриелом Бирном на съемках испанского фильма «Сиеста»: она мгновенно запала на его прекрасные ирландские глаза и темные волосы.

И от этого страшно разозлилась. А этот глупыш еще захотел выглядеть джентльменом, подошел и стал рассыпаться в комплиментах: рассказывал, как счастлив работать с замечательной актрисой Эллен Берстин.

— Я никогда не видел такого невероятно красивого зеленого цвета глаз, как у вас.
— Спасибо, но это линзы, — отчеканила она. — А я не Берстин, а Баркин!
И с удовольствием наблюдала, как он заливается краской и подыскивает слова для извинений.

Почему-то Эллен полагала, что Бирн завзятый бабник, что все женщины млеют и падают к его ногам, — ей не хотелось быть, как все.

Так и повелось: она словно специально искала повода, чтобы его задеть, высмеять, отругать, а он краснел и терялся. Почему-то Эллен полагала, что Бирн завзятый бабник, что все женщины млеют и падают к его ногам, — ей не хотелось быть, как все. Она специально завела сразу несколько романов с местными мачо — то ли для того, чтобы шокировать партнера, то ли для того, чтобы самой о нем не думать…

Права Эллен была только в одном, — Гэбриэл действительно нравился женщинам. Умный и всегда немного грустный красавец очаровал Наташу Ричардсон, Анн Парийо, Джулию Ормонд. Но этот успех его не испортил. Как и Эллен, он вышел из самых низов, но обладал интеллигентными манерами потомственного дворянина. По идее, она должна была отвратить его от себя своим поведением, как отвращает ценителя музыки грубый звук. Но все вышло наоборот. Гэбриел любил сильных, неукротимых женщин. Должно быть, сказалась магия первой любви — юный Бирн одно время жил и работал в Испании и встречался с девушкой, которая, как потом оказалось, была членом террористической группировки. Она собирала и разбирала автомат Калашникова с завязанными глазами, а, говоря о политике, воспламенялась так, что они немедленно оказывались в постели… И то, что он встретил неукротимую Баркин именно в Испании, казалось ему знаком свыше.

— Несмотря на то, что я всячески демонстрировала ему свою неприязнь, Бирн все же явился ко мне в номер как-то вечером. Самубийца! — усмехнулась Эллен. — Я смотрела, как он мучается, подбирая слова, знала, что должна, по логике событий, дать ему пощечину и выкинуть вон. Но не могла. Сама подошла и поцеловала. В тот вечер мы занимались любовью. А потом взахлеб разговаривали — про все, про все…

— Несмотря на то, что я всячески демонстрировала ему свою неприязнь, Бирн все же явился ко мне в номер как-то вечером. Самубийца! — усмехнулась Эллен.

Обнаруженное родство душ потрясло обоих, расстаться утром казалось невозможным, но они решили, что должны скрыть от группы свои отношения, и договорились больше не встречаться наедине до окончания съемок. Эллен была откровенно растеряна: она не ожидала от самой себя такого взрыва нежности. В свои 33 года она знала множество мужчин, совсем недавно встречалась с Вэлом Килмером — таким же бунтарем, как она сама. Но никогда еще не испытывала ничего подобного.

Несколько дней они вели себя, как задумали. Потом жажда сердца и тела стала невыносимой, и встал вопрос: кто не выдержит первым, кто сделает шаг? Вечером Гэбриел был с приятелями в ресторане. Эллен сидела за соседним столиком. Они встретились глазами, потом Баркин поднялась и вышла. Вскоре Бирну принесли записку: «Мой лимузин стоит у входа. Как насчет того, чтобы совершить что-нибудь по-настоящему сумасшедшее?»

Они провели на заднем сиденье машины пять часов — с полуночи до утра. Водитель нанятого лимузина старался не слушать, что происходит у него за спиной, за поднятой перегородкой…

Эта ночь стала самым любимым воспоминанием, когда они поженились.

У бездны на краю

— С разницей в три года родились Джек и Роми. Все говорили, что я стала мягче, женственнее, перестала все проблемы решать кулаками. Роды никак не сказались на моей фигуре, наоборот, я расцвела, — Эллен разлила по бокалам остатки виски. Подвыпившая Сьюзен всхлипывала.
— Как это прекрасно, — выговорила она.
— Слишком прекрасно, — отрезала Эллен. — Ты заметила, что все сказки заканчиваются свадьбами? Потому что никто не знает, что надо делать с любовью потом, когда уже все достигнуто. Мы оба не умели жить спокойно, оба меньше всего подходили на роль обывателей, сладенькой парочки, которые с утра до вечера только и делают, что целуются!
Последние слова она почти выкрикнула.

— Как только Гэбриел стал спокойно засыпать рядом со мной, не требуя каждую ночь любви, я тут же решила, что он меня больше не хочет. Он полюбил во мне стерву, так почему должен был теперь умиляться домашней кошечке? И я стала самоутверждаться новыми романами. Самое удивительное, что это на время помогло! Бирн испугался, что потеряет меня, он то рычал от ревности, то плакал, но секс у нас вновь стал головокружительным…
— Но разве семья может долго продержаться на таком топливе как ревность? — тихо спросила Сьюзен.
— Вот она и не продержалась, — усмехнулась Баркин, задумчиво рассматривая пустую бутылку. — В очередной раз вытащив меня из чужой постели, он предложил развестись. Что же мне оставалось, в ногах у него валяться, вымаливая прощение? Я согласилась.

Мы оба не умели жить спокойно, оба меньше всего подходили на роль обывателей, сладенькой парочки, которые с утра до вечера только и делают, что целуются!

— Надо было валяться! — запальчиво выкрикнула подруга и ударила кулаком по импровизированному столику.
— О, тебе уже хватит… Кто бы говорил, ты сама чуть не умерла, когда тебя бросил второй муж, вены резала, но на поклон не пошла…
— Он меня разлюбил, — грустно сказала Сьюзен. — Какой был смысл просить? Насильно мил не будешь. А Гэбриел просто не знал, что с тобой делать.

Она заплакала. Глядя на нее, вдруг заревела и Баркин. Они сидели и плакали, как две дурочки, глядя друг на друга, и с каждой пролитой слезинкой на сердце становилось все легче.

Жизнь на то и дана, чтобы совершать ошибки. К чему теперь жалеть о них?

— И все-таки развод сказался положительно на нас обоих, — высморкавшись, сказала Эллен, когда они наплакались. — Мы перестали скандалить и, наконец, решили дело с переездом: Бирн любил Лос-Анджелес и уехал туда. Я, помыкавшись, поняла, что страшно скучаю без него и не справляюсь одна с детьми, рванула следом. Так мы и жили: я работала и крутила романы, а Бирн помогал мне воспитывать детей и приходил на все семейные посиделки, знакомился с моими бойфрендами. Если у него и были романы, я о них не знала и считала себя по-прежнему единственной женщиной в его жизни. Раз не жена — значит, опять желанный и запретный плод, разве не так?

Сарандон пожала плечами, не понимая, к чему она клонит.

— Но однажды мы вместе пришли на вручение какой-то премии. На сцену поднялась лауреатка Линда Фиорентино, ну, знаешь, такая знойная брюнетка. Принимая награду, вместо благодарственного слова она вдруг заявила: «Я три месяца не была в постели с мужчиной и охотно отдам свою премию за свидание с Гэбриелом Бирном, самым очаровательным голливудским холостяком!»
Сарандон прыснула.
— А вот мне не было смешно, — отрезала Эллен. Даже сейчас, при одном воспоминании, ее глаза позеленели от ярости. — Все засмеялись, Бирн покраснел, а мне на голову как будто ушат холодной воды вылили. После церемонии, вместо того, чтобы проводить меня, он сказал, что должен поблагодарить Линду за слова, иначе невежливо. И ушел. А я поняла, что у меня нет прав удерживать его.

— А чем он плох? — пожала плечами Эллен. — Осыпает меня цветами и драгоценностями и страшно горд, что заарканил такую знаменитость.

— Ты же по-прежнему любишь его, — сказала Сьюзен.
— Так не могло дальше продолжаться. Надо было что-то решать, чтобы не сойти с ума.
— И ты решила выйти замуж, — ахнула Сарандон. — За Перельмана.
— А чем он плох? — пожала плечами Эллен. — Осыпает меня цветами и драгоценностями и страшно горд, что заарканил такую знаменитость. Составил брачный договор, по которому обещает заплатить мне двадцать миллионов после развода, если проживем больше шести лет.

— А если меньше?
— Я не собираюсь разводиться, — серьезно сказала Баркин. — Гэбриел присмирел и ходит к нам на ужины, как на работу, и опять смотрит на меня с обожанием. А Рон носит меня на руках. Достаточно я побесилась, пора на покой. Меня все устраивает.

Сьюзен с сомнением покачала головой.

Как в воду смотрела. За несколько месяцев до шестой годовщины своего брака с кинозвездой, Рон Перельман подал на развод. Для Баркин это было полной неожиданностью. Однако Эллен и виду не подала.

Она сделала то, что должна сделать разведенная женщина: помолодела, похорошела и сменила прическу. Теперь у нее конический боб и боковая челка, чудно подходящие к ее несколько квадратному лицу. А еще она сделала подтяжку лица, выровняла морщины при помощи лазера и увеличила губы. Причем эти изменения не бросаются в глаза: кажется, что она просто сногсшибательна, ничего искусственного. Умная женщина с возрастом становится только привлекательнее.